Советник председателя правления Евразийского банка развития Григорий Марченко в Алматы дал интервью нескольким казахстанским СМИ, в т.ч. и Деловому Казахстану. Он рассказал о возвращении банка на международные рынки капитала, о приоритетах структуры, и конечно, об интеграции.
– После долгого перерыва банк вышел на рынок международного капитала. Расскажите об этом?
– Банк успешно разместил дебютный выпуск 5-летних еврооблигаций в евро объемом 300 млн евро с купоном 1% (доходность до погашения 1,2%). Спрос на еврооблигации был большой – свыше миллиарда евро и к моменту объявления финальной ставки составил около 850 млн евро. Но, мы все «ужимали», так как хотели снизиться по цене. В итоге первоначальный ориентир доходности выпуска составлял 1,5%, затем он был снижен до 1,25-1,375%, и еще раз снижен до 1,2%.
Во-первых, ЕАБР не размещался на рынке в течение восьми лет. Во-вторых, мы первый раз размещались в евро. Когда перерыв в выпусках ценных бумаг большой, следующий выпуск считается дебютным, поэтому ставка вознаграждения немного выше. У нас была большая дискуссия с инвесторами и рейтинговыми агентствами, которые рассматривали данную сделку как возможность для инвестиции в Евразийский регион, поэтому уделялось особое внимание установлению долгосрочных взаимоотношений.
Мы не будем часто выходить на рынок, так как у нас в этом нет потребности. Напомню, в декабре мы объявили о создании коалиции банков развития. Это очень важно, так как национальные банки развития имеют надежные источники фондирования в нацвалютах, это означаем, что мы можем у них заимствовать валюту для финансирования проектов.
Однако у нас будут размещения. Они будут редкими, но регулярными. Полагаю, следующие заимствования будут в рублях и тенге, и еще одно в евро. Это зависит от ситуации на мировых рынках.
Банк планирует направить привлеченные средства на финансирование проектной деятельности на территории стран-участниц ЕАБР.
– Расскажите о приоритетах ЕАБР...
– Наш банк отличается от других международных институтов развития тем, что все наши объемы финансирования находятся на территории ЕврАзЭС. Тот же Всемирный банк инвестировал в регион всего 5% от портфеля, МФК – 2%, ЕБРР – 16%.
Конечно, мы хотим новых стран-участниц в банке. В разные годы к нам хотели присоединиться Китай, Турция, Сербия, Молдова и др. Но сейчас для нас важна работа с Узбекистаном. Если вы следили, то в декабре президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев объявил, что они готовы работать с нашим банком и получили статус наблюдателя в ЕАЭС.
Немаловажной причиной для вступления в банк являются трансграничные проекты. Раньше в регионе была единая энергетическая система Средней Азии. Чисто теоретически, если Узбекистан вступил бы в ЕАЭС, то можно было бы рассмотреть восстановление кольца, что позволило бы сэкономить до 20% электроэнергии в регионе.
Мы все понимаем, что география – это судьба и полноценная интеграция Центральной Азии невозможна без Узбекистана. Мы просто обязаны сотрудничать друг с другом и создавать взаимовыгодные проекты и транспортные коридоры. Невозможно быть транзитной страной, которой мы являемся, и при этом иметь плохие отношения с соседями.
Но все зависит от позиции Ташкента. Мы ни в коей мере не хотим их подталкивать, это будет суверенное решение страны. В целом мы бы очень хотели как менеджмент, чтобы Узбекистан вступил в банк. От этого выиграют все. Во-первых, это приведет к диверсификации портфеля банка. Во-вторых, есть ряд проектов, которые успешно реализовали в России и в Казахстане и которые можно просто тиражировать в Узбекистане.
– Много лет в ЕАЭС говорят о создании единого финансового рынка. Есть ли у вас какие-то прогнозы или ожидания на этот счет?
– Я очень старый человек, поэтому помню, что об этом начали говорить еще 20 лет назад. И эти обсуждения носят до сих пор только чисто теоретический характер. За все это время практического движения было довольно мало. Не знаю, доживу ли я до этого рынка, поэтому спрогнозировать что-то не возьмусь...
Но наши страны давно открыты: есть банки, которые присутствуют на фондовых рынках Казахстана, России больше 20 лет. Например, в нашей стране это китайские банки, Ситибанк. Сейчас ограничений нет, поэтому если придет какой-то крупный иностранный игрок, это позитивно скажется на рынке. У нас нет политических или бюрократических препятствий для инвесторов.
– Сейчас очень много говорят о создании цифровых валют. Центробанк России начал даже работать в этом направлении. Возможна ли единая электронная валюта?
– Единая электронная валюта возможна только в случае создания единой валюты в целом. Но никаких практических шагов я пока не наблюдаю. Другими словами, для того чтобы даже теоретически создать наднациональную валюту и наднациональный Центробанк, нам нужно 8-10 лет. А также необходима тесная координация денежно-кредитной и налоговой политик и политики в социальной сфере, рынка труда. Этого пока не происходит.
Центробанк России в конце прошлого года опубликовал документ, где описывал варианты развития данного инструмента и приглашал к дискуссии финучастников. В Казахстане тоже объявили, что будут этим заниматься. Но никаких конкретных разработок мы не видели. То есть, в рамках ЕАЭС говорить о каких-то общих проектах в этом направлении пока нельзя. Их никто не предлагает и не рассматривает. Сейчас движение начинается только в России, а в Казахстане оно лишь обозначено.
Все обсуждения носят теоретический характер, практических движений за 20 лет мало. Но, посмотрите, доля нацвалют во взаиморасчетах между странами ЕАЭС достигает 70%. Если рассматривать долю в целом во внешней торговле, то она небольшая. А если брать только торговлю между, например, Россией и Беларусью или Россией и Казахстаном (в рамках ЕАЭС), то здесь этот показатель вырос. То есть, прогресс есть, и он достаточно большой, но все равно надо двигаться дальше.
– Насколько ЕАЭС выгоден Казахстану?
– У Казахстана альтернативы интеграции нет. При наличии длинных границ с Россией и Узбекистаном мы обязаны взаимовыгодного сотрудничать и создавать транспортные коридоры.
Я бы сказал, что есть проблемы с восприятием. Когда проводят опросы в России, Казахстане, Беларуси например, и спрашивают «как вы думаете, наша страна выиграла от Союза или нет», то большинство отвечают «проиграла». И это характерно для всех стран Союза. На самом деле ситуация везде одинаковая. То же самое было и в Европе, и в Северной Америке и т.д. Отдельные отрасли выигрывают, отдельные проигрывают. Но потребители, как правило, выигрывают все, потому что идет снижение цен. При этом проигравшие отрасли очень громко жалуются на это, а те, кто выиграл, молча считают свои деньги и радуются.
Никто из них не ходит на демонстрации и не говорит «какие мы счастливые от того, что находимся в ЕАЭС». Другими словами, когда кто-то говорит о пользе, то его слушают вполуха, а того, кто кричит о вреде, слушают долго, внимательно и не обращают внимания на отсутствие логики.
Наибольший ущерб интеграции, да в целом процессам торговли, нанесла пандемия из-за ограничений, которые были введены. Везде говорили, что заразу привезли из-за границы. «Поэтому сидите дома и ничего не будет». Это же неправда. Перекрыли пассажироперевозки, но лучше от этого не стало. А кто виноват? Причем здесь вообще иностранцы? К сожалению, набор этих вопросов мешает интеграции, потому что людям внедряют мысль, что если зараза идет из-за границы, то и не надо с ней взаимодействовать. Это неправильно. Если говорить в целом, то в долгосрочном плане выиграют все. Только разные отрасли и люди. Посмотрите на примеры Европы и Америки.
Просто в наших странах не ведётся просветительской работы, но много критиков, которые «пинают» интеграцию, при этом никаких серьезных доводов они не приводят.
Елизавета СТАВРОГИНА
