28 января состоялось судьбоносное заседание правительства с участием Национального банка. Тема встречи, образно говоря, экономическая грань между жизнью и смертью, или как жить дальше в условиях затянувшегося бюджетного кризиса.
Денег в казне катастрофически не хватает. Собираемые налоги не покрывают расходную часть бюджета, не говоря уже о том, чтобы насобирать деньги на бюджет развития – в инфраструктуру и в человеческий капитал. Объем поступающих налогов консолидированного бюджета к ВВП составляет 20%. Налогов республиканского бюджета к ВВП – 10,8%. И в наступившем году ситуация не улучшится.
Заместитель премьер-министра – министр национальной экономики Серик Жумангарин отметил, что государство просто обязано быть главным инвестором в экономику. Сейчас доля инвестиций Казахстана к ВВП составляет 17,2%, и эти инвестиции должны постоянно расти. Но с этим имеются проблемы, как раз из-за «существенной разницы между собственными доходами и расходами, которую правительство закрывает за счет займов, а также гарантированных и целевых трансфертов».
Один из путей пополнения доходной части бюджета – рост налогов. Проект нового Налогового кодекса как раз предусматривает сокращение части налоговых выплат и повышение налогов для определенных лиц. Так, планируется поднять до 30% корпоративный подоходный налог (КПН) для банков и до 20% – для игорного бизнеса.
Но в правительстве считают, что данных мер недостаточно, чтобы решить вопрос качественного экономического роста. Нужно больше собираемых налогов, и лучше всего это сделать через увеличение ставки НДС. Сейчас ставка в Казахстане составляет 12%, и в общем объеме собираемых налогов доля НДС составляет более 24%. А ведь это – основной налог.
NUR.KZ/Владимир Третьяков
Все потому, что по НДС в свое время предоставили налоговые льготы. Чтобы поддержать бизнес и инвесторов в экономику страны, ставки НДС были снижены с 20 до 12%, а КПН – с 30 до 20%. Одновременно дали огромное количество льгот и либерализовали в целом налоговую систему. И при этом ослабили налоговое администрирование – время от времени устраивали налоговые каникулы для МСБ.
Как отмечает Серик Жумангарин, в результате собираемость НДС упала. В законодательном поле появились легальные лазейки для оптимизации налогообложения, бизнес начал дробиться. Из-за этого прервался зачет по НДС, и сам налог фактически превратился в розничный налог со ставкой 12%.
По данным Серика Жумангарина, сегодня из более 2 млн 300 тыс. зарегистрированных налогоплательщиков НДС платят только 137,7 тыс. субъектов бизнеса. Это 6% от всех. Из них фактически оплачивают НДС лишь 88 тысяч, или 4% от всего количества налогоплательщиков. Одна из причин – высокий порог постановки на учет по НДС – он составляет 78 млн тенге. Порог нужно снизить до 15 млн тенге. В этих пределах работает 80% МСБ, и поэтому серьезного влияния на большинство МСБ снижение порога не окажет, считает министр экономики.
Предпринимателям заявленные нововведения, естественно, не нравятся. В комментариях они и эксперты заявляют, что рост НДС в конечном итоге скажется на ценах предприятий и на карманах потребителей. Малый бизнес может столкнуться с ростом издержек и трудностями при реализации продуктов и услуг. Станет уходить в «тень». Сократятся налоговые поступления. Вырастет безработица. Можно на время будет забыть о снижении инфляции, она только вырастет.
Бизнесмены жалуются, что правительство не расширяет налоговую базу, а усиливает нагрузку на тех, кто уже платит, и МСБ становится жертвой латания дыр в бюджете. При том, что казахстанский бизнес остается низкомаржинальным. Все так, за исключением главного. Экономическая сущность НДС проявляется в том, что он является формой изъятия в бюджет добавленной стоимости, создаваемой на всех стадиях производства и определяемой как разница между стоимостью реализованных товаров (работ, услуг) и стоимостью материальных затрат, включенных в издержки производства и обращения.
Так говорит экономическая теория. И если часть бизнеса по каким-то причинам не перечисляет в бюджет налог на добавленную стоимость, для государства это плохо. Тем более, для государства с сырьевой зависимостью, у которого нет стабильной альтернативы в виде технологичного производства. Это первое.
Во-вторых, низкая маржинальность бизнеса связана с тем, что в основе своей он представляет сектор услуг. Оптовая и розничная торговля в 2024 году составила 16% в ВВП страны, в 2023 году – 18,3% и является одним из драйверов роста экономики. Здесь уже вопросы к правительству, причем не к нынешнему – к прошлым его составам. Стратеги- чиновники никак не определятся, какой тип экономики надо развивать. До последнего говорилось, что мы строим постиндустриальную экономику услуг. Пошли разговоры об ускоренном развитии IT и подготовке молодежи к роли «цифровых номадов». Но IT-сектор только развивается. Ввиду небольшой экономики IT-сектор тоже будет небольшой. Растет конкуренция с соседями по региону. IT – лишь возможность занять молодые руки и сократить молодежную безработицу.
С недавних пор, если возвращаться к стратегии развития экономической модели, даже отдельные депутаты «очнулись» и потребовали перехода к модели технологичного промышленного производства. Никак не комментируя, как это сделать – с потерей фундаментальной промышленной базы, технологий, инженерных, научных и рабочих кадров и рынков сбыта. Но у депутатов и роль такая – оказаться в нужном месте в нужный час.
В-третьих, когда президент говорил о необходимости затянуть пояса – это не только о том, чтобы сократить излишние госрасходы. Микро- и малый бизнес при всей их небольшой маржинальности – часть общества и должны взять на себя часть налогового бремени. Начать полноценно платить в пенсионную систему, не 2%, а как все – 10%.
Потому что за переживаниями о микро- и малом бизнесе коверкается экономический смысл предпринимательства. Это риск, прежде всего. И ответственность за свои выплаты в бюджет и в пенсионную систему. Как следует из выступления министра экономики, прошло время, когда бизнес копил жирок. Теперь бизнес будет работать на полную отдачу. А спрятаться и уйти в «тень» бизнесу не дадут. Не для этого вводится цифровой тенге.
