Когда в феврале 1998 года я стал председателем Нацбанка, уже начинался азиатский кризис. Он охватил Таиланд и Индонезию, позднее зацепило Южную Корею. Неспокойно было и в России, которая была с нами связана тесными экономическими отношениями. События развивались стремительно, рубль начал свою обвальную девальвацию с 6,43 за доллар США и вскоре достиг уровня 20 рублей за доллар. Курс доллара по отношению к рублю за короткий период вырос почти в 3 с лишним раза.
Это привело к резкому диспаритету цен на внутренних рынках России и Казахстана, так как до дефолта один российский рубль стоил порядка 12 тенге, а стал в четыре раза дешевле, то есть российские товары, соответственно, стали стоить в три-четыре раза дешевле в тенге, что и привело к резкому росту импорта и оттоку валюты. Началось давление на рынок.
Многие горячие головы говорили, что надо немедленно устанавливать курс пропорционально, то есть умножить на 4 – до 320 тенге за доллар. За это выступили некоторые крупные компании-экспортеры. Но что было бы с рынком, с населением, если бы мы приняли такое резкое решение?
Стало понятно, что нужно более взвешенное решение в целом по экономической политике в новых условиях. Чтобы выработать алгоритм действий, была образована рабочая группа, создан Совет по экономической политике (СЭП), который возглавил премьер-министр РК. В него также вошли первый вице-премьер Ораз Жандосов, министры. СЭП был небольшой – всего человек шесть-семь, но решения, которые там принимались, потом оперативно оформлялись решениями правительства и Нацбанка.
Другими словами, принятию решения о свободно плавающем обменном курсе в апреле 1999 года предшествовала колоссальная совместная работа правительства и Нацбанка. Совместно с правительством и всеми министерствами мы работали по стабилизации ситуации. Мы рассмотрели все возможные сценарии: фиксированный курс, коридор, свободно плавающий.
Мы разрабатывали и прогнозные сценарии развития ситуации, в зависимости от принятия того или иного решения. Можно говорить, что была создана определенная прогнозная матрица, вобравшая все основные факторы и показавшая преимущества перехода к режиму свободно плавающего обменного курса тенге (СПОК) в апреле 1999 года.
…По нашим расчетам, мы видели планку в 150 тенге. Но нам важно было понять, как оценивает курс рынок, будут ли «взяты» те 300 тенге за доллар, на которые нас уговаривали.
Кто-то на биржевых торгах в первые дни очень осторожно попытался проводить покупки на уровне 155 тенге. Продали по этой цене всего тысячу долларов. Еще какое-то время курс был сильно волатилен, а потом рынок более-менее успокоился. Конечно, в обменных пунктах были другие ценники. Но максимум, о котором мы знали, – 200 тенге за доллар в некоторых регионах в первые дни.
Примечательно, что в эти дни торговались небольшие объемы: все тестировали, что будет… Рынок вскоре начал консолидироваться на уровне 115-117 тенге за доллар с колебаниями в ту или иную сторону. Таким образом, Нацбанк установил курс на основании биржевых колебаний, посмотрев на настроения рынка и стоимость валюты, сложившуюся в ходе торгов. Мы не устанавливали курс жестко, административно, мы изучили ситуацию и приняли фактически рыночное решение.
Кроме того, государство приняло беспрецедентные меры защиты населения по их вкладам. Напомню, что те, кто после девальвации 1999 года еще полгода держали свои депозиты в банках, смогли снять их и обменять по старому курсу – до девальвации. Была господдержка пенсионных фондов и юридических лиц.
Помню, за эти социальные меры поддержки нас критиковал МВФ, но государство компенсировало потери всем, кто выполнил условия, объявленные при переходе на СПОК в апреле 1999 года.
После того как мы скорректировали курс, начался приток валюты... Валютный шок был пройден. А потом и нефть пошла вверх. В стране начался большой приток денег, и это попало на благодатную почву уже более-менее реформированной экономики.
Кадыржан ДАМИТОВ, председатель Национального банка РК в 1998–1999 годы
Источник: онлайн-проект Казахстанской фондовой биржи «KASE: история в лицах», публикуется в сокращении
