В конце минувшего года на киностудии «Казахфильм» закончились съемки полнометражного художественного фильма «Олиара», копродукции Венгрии и Казахстана. Производство фильма осуществляется при содействии Государственного центра поддержки национального кино по заказу Министерства культуры и спорта РК. Венгерский кинорежиссер Тамаш Тот ответил на вопросы нашего корреспондента.
- Как вышло, что, получив образование во Всесоюзном государственном институте кинематографии, вы вскоре стали российским режиссером?
– Совсем молодым человеком я поступил в Будапештский киноинститут, но мои родители тогда работали в Москве. Вскоре мне дали понять, что есть замечательная возможность учиться во ВГИКе и жить с родителями. В 1986 году, в 19 лет, я поступил во ВГИК. Попал в мастерскую Сергея Александровича Соловьева, став самым молодым студентом.
Это была группа, состоявшая наполовину из иностранцев, наполовину из казахов – будущих знаменитостей казахстанского кинематографа. Позднее появился Саша Баширов. Других советских студентов в группе не было. Про нас во ВГИКе так и говорили: «Вот иностранцы, которые учатся в казахской группе». Многие иностранцы – ВГИКовцы потом утеряли связь с Россией, а я – нет. До сегодняшнего дня у меня достаточно крепкие связи с Россией. А последние годы уже с Казахстаном.
– Оказал ли на вас влияние ваш мастер Сергей Соловьев?
– Оказал своим стремлением к реализму. У меня было своеобразное противоречие – я не очень люблю реализм. Я всегда был и остался мечтателем, тянувшимся к сюрреалистически-ироничному отношению к действительности. А он нам внушал, прививал реализм, даже гиперреализм. Все эти подробности быта, которым он, кстати, в своих фильмах не всегда следовал. Тут для меня, как самостоятельно мыслящего человека, были какие-то несовпадения. Но, тем не менее, я ему очень благодарен, ведь в любом случае кино основано на реализме, – это основа. Потом можно от этого отталкиваться, интерпретировать. Прежде всего, должна быть Школа – вот это Сергей Александрович нам дал.
– До ВГИКа вы занимались мультипликацией?
– С детства я очень хотел снимать кино. В 10 лет попал в детскую студию мультипликации Венгрии. Наш мастер снимал полнометражные мультипликационные фильмы, но с живыми людьми. Свои собственные фильмы я сначала рисовал, потом лепил из пластилина. Это длилось 4 года, и в 14 лет я был там уже «старым режиссером». Рисую с раннего детского возраста, с 3-4 лет. Тогда все заметили: «О, какой талант!» Вскоре я решил, что хорошо рисуют многие. А мне хотелось заниматься чем-то очень крутым, чем-то комплексным! «Вот кино – это то, что надо, куда сложнее рисования! Кино – самый комплексный вид искусства», – думал я. И мой максимализм потянул туда. Вместо того, чтобы серьезно учиться живописи, я очень рано ушел в кино.
– Ваш полнометражный дебют «Дети чугунных богов» был российским и триумфальным. В 1993 году фильм получил две премии «Ника» – «За лучший игровой фильм» и «За лучшую режиссерскую работу». Почему российские продюсеры захотели видеть вас режиссером фильма?
– Вероятно, многим запомнилась моя дипломная работа – 50-минутная короткометражка «Безумец и ангел». Фильм прозвучал во ВГИКе. Это поэтическое кино, «кинобаллада», как я бы это называл. Потом я продолжал работать в этом жанре, и до сих пор работаю. После окончания ВГИКа я вернулся домой, а страна была уже другая. В начале 1990-х годов соцлагерь распался, работы нет, кругом хаос. Мою киностудию, куда меня приняли, такого гордого с московским дипломом, через полгода просто снесли. Вдруг получаю звонок от оператора Сергея Козлова, с которым делал дипломный фильм. Есть работа – на какие-то частные деньги ребята собираются снять фильм вместе с «Мосфильмом». Прочитай сценарий. Он оказался очень странный, но в моем вкусе, точное попадание. Возможно, они подумали, что вот есть странный венгр, у него свой особый взгляд. А если к сценаристам Петру Луцику и Алексею Саморядову примкнет Тамаш Тот, то возможно, из этого что-то и выйдет. Я сразу поехал. Так мой дебют получился российским, а я стал российским режиссером.
– Продюсером фильма был Карен Шахназаров. Это его заслуга, что на ваш дебютный фильм пригласили звезд российского кино?
– Шахназаров в качестве продюсера пришел позднее. Ему вручили фильм, потому что в те времена было ну очень тяжело. «Мосфильм» просто взял фильм, потому что было невозможно его снять без студии, без крепкой руки. В конечном итоге фильм закончили благодаря Карену.
– Вы сами обратились к Александру Калягину, Юрию Яковлеву. Они легко согласились сниматься?
– Мне скорей повезло. В те времена все были безработными, и Калягин с Яковлевым. Они рады были любой роли. Продюсеры, половина киностудии были против этих актеров. Но я очень хотел их снимать, добивался и настоял на своем – это моя концепция. Я так понимаю этот особый жанр – «режиссерское кино». Даже на маленькие роли я стремлюсь пригласить знаковых фигур. Сразу появляется другая энергетика. Евгения Сидихина я нашел в Питере, смотрел спектакли с его участием. Там же посоветовали взять Александра Феклистова. Получился странный фильм, и не такой уж популярный. Но из-за жанра, особого языка, из-за подхода к материалу его оценили… хотя снят он за очень маленькие деньги. С оператором Сергеем Козловым произошло то самое совпадение, когда два друга снимают талантливый фильм.
– Ваш второй фильм «Наташа» тоже был российским?
– Я хотел стать венгерским кинорежиссером. Но меня все время тянуло в Россию, поэтому надо было находить сюжеты, которые были бы близки и венграм, и русским, создавать какие-то совместные постановки. Свою вторую картину я снял благодаря венгерскому телевидению и «Мосфильму», но это больше венгерская картина. Мы сняли в Москве своеобразный фильм, «Наташу». На съемках познакомился с Костей Хабенским.
– Это вы его нашли?
– Он уже тогда был достаточно известным артистом, но первую большую кинороль получил от меня. На кастинг приходит парень – молодой, классный, яркий… Мне сразу стало ясно – это он, мой главный герой! В этом фильме мне также удалось занять двух знаковых актеров – Наталью Аринбасарову и Армена Джигирханяна. В театре просмотрел спектакли и нашел Максима Суханова, с тех пор дружим. Получилась сюрреалистическая картина, хотя не совсем в моем стиле… вторая половина 90-х. Как раз о тогдашнем хаосе в головах.
– Следующий фильм был с Александром Башировым…
– До того я снял два фильма в Будапеште, на некоторое время даже покинул кино. Было очень тяжело, кризис за кризисом, неудовлетворенность своими работами. Пару лет занимался живописью, графикой, женился…
Обратился к так называемому независимому кино. Хотел снимать совсем за небольшие деньги поэтическое кино, кинобаллады, в том, моем свободном стиле. Написал сценарий, и так получилось, что в Ханты-Мансийске нашел партнера, местное телевидение. Пригласил, как энтузиаста кино, моего сокурсника Сашу Баширова. Сняли малобюджетный, очень нестандартный фильм «Волк». Мои фильмы вообще нестандартные, там непонятно, что за жанр. Это такое, что ли, нежанровое кино.
– Относительно недавно вы работали с Павлом Лунгиным над сериалом «Родина»…
– Это чисто профессиональная работа, там я был сорежиссером. Понятно, что Павел был первым. Он замечательный мастер. Но 12 серий просто невозможно снять одному. Павел знал обо мне и пригласил как профессионала, за что я благодарен. Была очень интересная работа. К тому же снимался Владимир Машков.
Что касается жанра, то фильм «Родина», конечно, не мой. Но как профессионал, я умею работать во всех жанрах. В кино я работал, начиная от хлопушки до художника, режиссера-постановщика. Это моя основная профессия. Кстати, в Казахстане достаточно много работал вторым режиссером, в том числе у Ермека Турсунова в «Киномеханике».
В этом году в Будапеште постановщиком снял один полнометражный телефильм. Однажды в датской картине был супервайзером. Снимаю много документальных лент. Мой основной заработок – кинопортреты. Я считаю себя хорошим профессионалом – крепким, надежным, обязательным.
А что касается создания каких-то шедевров киноискусства, то я из той когорты, где ВГИК, наш любимый ушедший Сергей Александрович, и венгерская, будапештская школа. Там большими, большими буквами всегда говорили, внушали, что мы режиссеры – художники, которые должны создавать шедевры киноискусства.
Но в последние 30 лет отношение к кино и само значение киноискусства сильно изменились. Кино сейчас играет совсем другую роль. Почему, между прочим, я не так много снимаю, этим я и страдаю, это сильно влияет на мою психику. И сегодня снимаются замечательные фильмы, но отношение массы к кино, роль киноискусства совсем иная… Это всеобщее течение.
Я помню тот дух, и спустя 30 лет вижу то, что происходит в сфере культуры по всему миру. Я никого и не упрекаю, не жалуюсь …такова жизнь. Мы живем в эпоху технологической революции. Но я по-прежнему могу жить кино. Меня интересует только работа – работать, работать и работать. Самое большее, чего я держусь, – независимости, свободы. Мне очень тяжело творить под каким-то контролем. К тому же с каждым годом все труднее найти возможность снимать. Тяжело добиться внимания продюсеров-финансистов.
– Когда у вас установились первые профессиональные контакты с Казахстаном?
– С казахстанскими кинематографистами я начал сотрудничать со встречи в Будапеште с недавно ушедшим Игорем Вовнянко и продюсером Канатом Туребаем. В Будапеште они снимали сериал и искали второго режиссера с русским языком. Пригласили меня к сотрудничеству.
Потом был неожиданный звонок из Алматы – приезжай поработать! Классно, я в Казахстане никогда не был… и вообще, я могу работать в любой точке мира. Все равно где, но далеко не все равно с кем. Первая моя работа в Казахстане была с Ермеком Турсуновым на комедии «Кемпир». Если я работаю не как постановщик, а как профессионал, мне даже не важен жанр. Но как постановщик, могу и хочу творить только в своем киноязыке. Впоследствии был в Казахстане несколько раз. Поработал на фестивале им. Шакена Айманова, был председателем жюри на «Евразии-2019». Я с удовольствием работаю в Казахстане, даже мог бы здесь остаться.
– «Олиара» – это фильм, к которому вы долго и целенаправленно шли?
– Я давно хотел снимать об эпохе начала ХХ века, об этой, по-моему, решающей эпохе. Гражданская война для меня самая близкая и интересная тема, а сюжет фильма непосредственно касается гражданской войны. Я хотел сказать свое маленькое словечко о том, что я думаю о тех временах, об этом колоссальном идеологическом противоречии, переломе, который произошел в начале ХХ века.
Нельзя сказать, что гражданская война была только российской, это была гражданская война всей Евразии. «Олиара» – это фильм о терроре, о разном отношении к террору. О том, что что-то сломалось в людях. Во-первых, это очень актуальная тема, во-вторых, мне кажется, что начало ХХ века это какой-то переломный момент в истории человечества. У нас должна получиться очень понятная кинобаллада, лаконичная, простая. Это актерское кино, но очень минималистическое, где мало диалогов, слов, и больше образов. Очень важно было не произнести неправильные слова о серьезнейших темах.
Фильм снимался за 24 съемочных дня с бюджетом 100 млн тенге. Сейчас в Венгрии, наверное, столько же дадут на постпродакшн. Главное – не масштабы, а возможность что-то сказать о том времени с точки зрения человека, считающего себя пацифистом.
– Основой фильма стал ваш сценарий?
– Я написал сценарий 5 лет назад по госзаказу венгерского министерства. Потом мы нашли точки соприкосновения с Нурланом Санжаром, создали совместный сценарий, переработав огромный материал. Вначале мы думали снять про голодомор. Потом пришли к тому, что сделаем фильм о причинах голодомора, о чуть раннем времени. Это 1929 год, трагическая история молодого венгра, попавшего в Казахстан. Его образ поэтический, лирический, собирательный. Это вымышленный персонаж, но есть много реальных людей с похожими судьбами. Получилась более локальная, интимная история. Уже по этому сценарию я делаю простую, понятную, скромную кинокартину.
– Вы намерены представить фильм на кинофестивалях?
– Я хотел бы показать ленту на престижном европейском фестивале. Вывести ее на свет, рассказать о трагедии казахского народа. Сама тема казахстанского голодомора конца 20-х – начала 30-х в мире мало освещена и должна заинтересовать Берлинский кинофестиваль. Конечно, это не первый фильм на эту тему. Но у нас есть своеобразный оттенок. Непосредственным участником этой трагической истории становится европеец. По сценарию он музыкант, в фильме очень важна музыка. Наш фильм о пацифизме, о гуманизме. Я обратился к такой трактовке, что гуманизм это музыка.
– В фильме будет много музыки?
– Думаю, что да.
– Музыка европейская или казахская?
– Это еще надо понять. Прежде надо смонтировать материал, увидеть, что мы вообще сняли. Фильм минималистический, и музыка должна быть соответствующей. Должно присутствовать некое особое сочетание казахского и европейского музыкального мира.
– Кто снимался в главных ролях?
– В главной роли занят венгерский актер Петер Барнаи. Сейчас он восходящая звезда. Снимался в популярном сериале, в очень хороших полнометражных картинах. Работал на «Олиаре» с удовольствием. Его партнер Ержан Нурымбет не случайно попал в фильм. Он один из моих любимых актеров. Я видел его в «Жате», «Келин», других картинах.
– Когда фильм увидят зрители?
– Картину закончим в июле 2022 года, но сначала – фестивали…
Вадим КРАВЦОВ
