(Часть 2, окончание. Начало смотрите в ДК № 21)
В 1937 году для иммигрантов-антифашистов Лоренца Лохтгофена и его супруги Лотты, живущих в городе Энгельс, административном центре АССР немцев Поволжья, наступили жестокие времена. Их судьбы влились в историю миллионов жертв «Большого террора». Этому периоду посвящена большая часть мемуаров Лотты Штруб-Райсс «Проклятая и бесправная. Штутгарт – Базель – Москва ... 16 лет ГУЛАГа и ссылки». Книга вышла в 2018 году в берлинском издательстве «trafo Literaturverlag».
Сначала журналист Л. Лохтгофен лишился работы и был исключен из членов ВКП(б). Формальной причиной стала переписка с матерью, живущей в капиталистической Германии. 21 октября 1937 года, в день своего 30-летия, он был арестован. Спустя три месяца из издательства «из-за некомпетентности» уволена Лотта и через несколько дней также арестована. С собой ей разрешили взять только одну из дочерей. Она забирает шестимесячную Ларису, а четырехлетнюю Лену оставляет на попечение помощницы. Не чувствуя вины, Лотта пребывала в надежде на скорое освобождение. Во дворе тюрьмы Энгельса произошла краткая встреча с Лоренцем, после которой они не будут ничего знать друг о друге почти два десятилетия, считая друг друга погибшими.
По мнению ряда историков, в числе первых жертв «Большого террора» 1937-38 гг. были живущие в СССР граждане Германии. Старт «Немецкой операции» был дан приказом НКВД за №00439. Приказ отразил волю И. Сталина, сформулированную в записке к протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 июля 1937 года: «Всех немцев на наших военных, полувоенных и химических заводах, на электростанциях и строительствах, во всех областях, всех арестовать».
Репрессии обосновывались утверждением, что «германский Генеральный штаб и Гестапо в широких размерах организуют шпионскую и диверсионную работу на важнейших, и в первую очередь оборонных, предприятиях промышленности, используя для этой цели осевшие там кадры германских подданных».
Культуролог Хорст Грошопп указывает: «Так были репрессированы 70% членов Коммунистической партии, в количестве около 4600 человек, из бежавшей в СССР немецкой политической эмиграции». Эти люди стали лишь незначительной частью жертв молоха «социалистической законности».
Председатель КГБ СССР Владимир Крючков в перестроечные годы привел мрачную статистику государственного террора в СССР: за 1930-1953 гг. по политическим мотивам осуждено 3 778 234 чел., из них приговорены к расстрелу 786 098.
Для Лотты Райсс начались 8,5 года ада в тюрьме Энгельса и лагерях КарЛАГа, – Карагандинского исправительно-трудового лагеря НКВД. Это сплошная череда голода, холода, допросов, пыток, непомерного физического труда, попыток вербовки тюремным начальством и угроз сексуального насилия, нечеловеческих условий существования в переполненных бараках без медицинской помощи и средств гигиены.
Полтора месяца заключения в Энгельсе хватило, чтобы умерла дочь, которой никто не оказал медицинской помощи. Лотта уверена, что восьмимесячная Лариса была намеренно отравлена тюремщиками. Известна гротескная абсурдность обвинений, которые предъявлялись жертвам «Большого террора». От Лотты всерьез добивались признания работы на итальянскую разведку и связи с фашистом Леонардо да Винчи.
Лотта РАЙСС и сын Николай (Конрад), Караганда, 1954 г.
Сельскохозяйственный сектор советской экономики
Через восемь месяцев заточения, перед отправкой в Казахстан обессиленная Лотта весила меньше 39 кг. Приговор объявили только в Долинке, административном центре КарЛАГа, – 5 лет по традиционной 58-й статье за контрреволюционную деятельность.
«Сколько дней мы были в пути, десять, четырнадцать? Мы находились в состоянии апатии, никто не думал считать дни. Многодневное путешествие в неизвестность по этой огромной России. Никаких двухъярусных кроватей, как в обычных поездах. Это означало, что мы спали сидя, раздражала теснота. Это было бесчеловечно, недостойно», – так Лотта Райсс описывает дорогу в Казахстан.
Территория КарЛАГа к 1940 году составляла 1 780 650 га, что больше половины Бельгии. КарЛАГ представлял собой сельскохозяйственную базу промышленного Центрального Казахстана, действующую за счет эксплуатации рабского труда заключенных. Их количество колебалось от 40 до 65 тысяч человек.
Срок Л. Райсс заканчивался в 1943 году, но шла война с Германией, и ее, немку, оставили в лагере на неопределенный срок. В заключении она работала грузчиком, бухгалтером, строителем, лаборантом по зерну, иногда по своей специальности – художником. Здоровье было подорвано бруцеллезом, компрессионным переломом позвоночника, малярией, обморожением с ампутацией нескольких пальцев ног.
Заключенные находились в информационном вакууме. Временами Лотта пребывала в отчаянии, в уверенности, что никогда не покинет лагерь. Предпринимала попытки самоубийства, когда казалось, что в живых уже нет старшей дочери и мужа: «Я хотела умереть, я была готова к концу… Нам разрешалось писать по одному письму только два раза в год, и также мы могли получать одно письмо два раза в год. Мы абсолютно ничего не слышали о войне, даже на уровне слухов».
Лотта переписывалась с Эльзой, женой Фридриха Вольфа, которая за много лет ни разу не упомянула о дочери и муже. О том, что дочь Лена жива и находится в Берлине, в семье отца, Лотта узнала только в 1945 г. Затем Лена жила в Москве, в семье писателя Бориса Лавренева, автора знаменитой повести «Сорок первый».
Лотта РАЙСС, «Корейская мама»- «Пьета», копия, 1952 г., гипс окраш., высота 22 см
Свобода в черте города
Освобождение пришло в августе 1946 г. через полгода после рождения сына Николая в тюремном роддоме Долинки. Его отцом стал сын кабардинского князя, заключенный Захар Халилов. Контакты с ним вскоре были утеряны, взаимная переписка не доходила до адресатов. После освобождения из лагеря Лотту Райсс, как и всех советских немцев, ждала «бессрочная ссылка».
Руководство СССР из опасения «возможного пособничества немецкого населения врагу» во время войны без суда репрессировало людей по национальному признаку. Автономия немцев Поволжья была ликвидирована в августе 1941 г. По данным НКВД СССР, на январь 1942 г. в места депортации (Сибирь и Центральная Азия) было отправлено 856 168 немцев из разных районов СССР. К местам назначения прибыло 799 459 чел. Более 56 тысяч человек погибли в пути. Спецпереселенцам Лотте Райсс и ее сыну было указано местожительство – Караганда без права покидать границу города, под страхом нового тюремного срока.
В ссылке, закончившейся лишь со смертью Сталина, она была рабочей на стройке, гончаром на кирпичном заводе, бухгалтером детского сада и сестрой-хозяйкой в городской больнице. Среди тех, кто оказывал поддержку Лотте в трудных ситуациях, был доктор Хафиз Макажанов, впоследствии Заслуженный врач Казахской ССР.
С юных лет Лотта Райсс мечтала стать скульптором, училась в Штутгартской академии художеств. Парадоксальным образом мечта пробилась сквозь твердь неволи и частично реализовалась в Караганде. Работая в больнице, Лотта посещала скульптурную студию Дворца культуры горняков, создав несколько заметных работ.
Среди них эмоционально заряженная композиция, ставшая итогом размышлений о собственной судьбе: «Мать с лежащим на коленях мертвым ребенком. Жестко протянутая рука, прижавшая мертвую девочку, должна не только подчеркивать неотвратимость смерти любимой дочери – это обвинение! Второго, отнятого четырехлетнего ребенка, женщина обнимает и не хочет бросать. Мать кричит и не перестает кричать годами: «Пьета» – так я назвала скульптуру. Но по секрету, только для себя».
Композиция на религиозную тему была неприемлема в Караганде того времени. Поэтому миниатюрная скульптура из обожженной глины получила актуальное название «Корейская мама» – на Корейском полуострове шла война с «мировым империализмом».
«Корейская мама» стала победителем «Республиканского смотра работ самодеятельных художников – рабочих, служащих и членов их семей 1952 года», экспонировалась в нескольких городах Казахской ССР.
Лотта ШТРУБ-РАЙСС, автопортрет, кар., бум., Берлин, 1976 г.
Забыть, что когда-то было
Вернувшаяся в октябре 1954 г. в Германию Лотта Райсс с сыном оказались наедине со своими проблемами. В ГДР у нее не было дома и родственников. Фридрих Вольф умер годом раньше, а его сын Маркус, ставший руководителем внешней разведки Министерства Гос. Безопасности ГДР и многим обязанный Лотте, не заметил ее возвращения.
На родине Лотта не чувствует себя свободной. Вопреки желанию жить в Тюрингии, спецслужбы ГДР указывают Лотте на Берлин, принуждая к молчанию, берут подписку о неразглашении фактов ее 16-летнего пребывания в советской неволе. Более того, ее вновь, как и в СССР, пытаются вербовать. В официальных анкетах Лотта вынуждена писать, что в 1938-54 гг. работала в системе здравоохранения и сельскохозяйственном секторе советской экономики.
Чтобы сыну не быть «белой вороной» в школе, Лотта меняет ему имя. Приехавшему из Советского Союза мальчику без знания немецкого языка было совсем некомфортно в берлинской школе. Николай становится Конрадом. Он успел поучиться в первом классе в Караганде и даже побывать в советском пионерском лагере.
Только в ГДР Лотта Райсс узнает, что ее муж Лоренц жив. Он двадцать лет провел в заключении и ссылке в полярной Воркуте. Получил известие о смерти Лотты, обзавелся новой семьей. Лоренц Лохтгофен сумел проявить себя в ГДР. Он стал единственным членом ЦК СЕПГ, бывшим заключенным советского лагеря. В 1959 г. Лотта Райсс выходит замуж за своего давнего друга, швейцарского коммуниста Ричарда Штруба.
Его отец Вальтер Штруб в 1930-е годы оказывал поддержку Фридриху Вольфу, Лотте и другим немецким антифашистам, укрывшимся в Швейцарии. В 1963 г. Лотта Карловна Штруб (Райсс) получает справку из Саратовского облсуда о реабилитации «за отсутствием состава преступления». Никакой компенсации, даже извинений за 16 лет непомерных страданий она не получила. Лотта Штруб-Райсс преподавала русский язык в школе высшей ступени, но в 1964 г. из-за состояния здоровья оставила работу.
Много лет спустя, в 1989 г., писатель Дитте Клеменс спросила Маркуса Вольфа, почему его отец не помог Лотте Райсс в трудное время. По ее словам, тот ответил уклончиво: «Не следует переоценивать плохие вещи, порой случающиеся в великие времена». По замечанию Х. Грошоппа ответ М. Вольфа был показателен в духе, что «высшие цели оправдывают человеческие жертвы».
Лотта Райсс была рядом с Фридрихом Вольфом много лет, у них был общий ребенок. В официальных жизнеописаниях классика немецкой литературы места для Лотты не находилось, но она присутствует в его произведениях.
Ф. Вольф в 1951 г. по заказу руководства СЕПГ создал пафосную поэму о казненной в 1938 году деятельнице антифашистского сопротивления Лизелотте (Лило) Херрманн. При этом придал ей не только узнаваемые черты Лотты Райсс, но и включил факты биографии Лотты в историю главного персонажа поэмы. В ГДР Л. Херрманн получила неофициальный статус национального героя, многие улицы и учреждения страны были названы в ее честь.
Любопытно, что настоящее имя Лотты Райсс – Лизелотта. Она, как и героиня поэмы, жила в Штутгарте и также была пионервожатой. Но исследователи утверждают, что автор излишне героизировал главный персонаж. История руководства Лизелотты (Лило) Херрманн пионерами в детском лагере близ Штутгарта оказалась вымыслом. Эти факты Ф. Вольф взял из реальной биографии Лотты Райсс и соединил с историей Л. (Лило) Херрманн. В 1953 г. композитор Пол Дессау написал музыкальное сопровождение для камерного оркестра и хора к поэме Ф. Вольфа «Лило Херрманн».
Только после воссоединения Германии Лотта Райсс смогла прервать свое молчание, изложив свою жизнь в тысяче рукописных листов. Книга «Проклятая и бесправная…» писалась с 1998 по 2002 год уже давно прикованной к постели Лоттой Штруб-Райсс.
«Ее гуманистическая книга – страстный призыв к милосердию. Она повествует о повседневной жизни в советском аду подавления невинных людей. Когда наперекор всему человеческое достоинство, человечность сохраняется и выживает в бесчеловечных обстоятельствах», – отметил Хорст Грошопп.
Конрад Райсс рассказал, что книга его мамы несколько лет не могла найти издателя. Против обнародования неоднозначных фактов биографии Ф. Вольфа выступали некоторые его потомки. В Германии и сегодня действуют политики федерального уровня, которые находят «здравый смысл» в политике СССР середины ХХ века.
«Были конкретные обстоятельства, которые заставили советское руководство действовать так, как оно в конце концов поступило», – размышляет Ханс Модров, последний коммунистический председатель совета министров ГДР, который в объединенной Германии избирался депутатом Бундестага и Европарламента. Не понравилось появление книги и дочери Лотты Райсс, Лене, ныне Елене Симоновой. Она давно живет в Москве, со своей матерью после кратковременного периода жизни в Караганде не общалась.
«Поездка в Казахстан для меня была очень важной. Я посетил места своего раннего детства, вспомнил свою мать, многих других людей, которые были рядом с ней и делили страдания. Я нашел страну, которая оставила все это позади, идет своим путем и развивается по-современному. Очень важно, что в Казахстане ежегодно 31 мая отмечается память о миллионах жертв политических репрессий», – поделился Конрад Райсс.
Вадим КРАВЦОВ
