29 июля на экраны кинотеатров Франции выходит фильм известного казахского режиссера, преподавателя Казахского национального университета искусств Ерлана Нурмухамбетова «Конокрады. Дорога времени». Событие довольно редкое для нашего кинематографа. Можно по пальцам пересчитать казахстанские ленты, показанные на больших экранах Франции. В этой стране в обычное время ежедневно выходят сотни фильмов разных стран, и конкуренция здесь очень жесткая.
Как себя чувствует наш земляк перед выходом его картины на экраны Франции? С такого вопроса началась наша беседа с режиссером.
- Конечно, очень волнительно и радостно для меня, – ответил кинорежиссер. – Это необычное событие – наш фильм, совместный с японским режиссером Лизой Такеба, будет показываться на родине мирового кинематографа. Это случается впервые в моей жизни. И вместе с тем мне очень хочется зайти тайно в один из кинотеатров Парижа, посмотреть вместе с французскими зрителями наш фильм, почувствовать их реакцию.
– Ерлан, фильм был снят совместно с японским режиссером Лизой Такеба, продюсеры – Седзо Ичияма из Японии и казахско-французский продюсер Юлия Ким. Как получился такой проект?
– Совершенно случайно. В 2017 году мы были на Каннском фестивале от университета искусств. В павильоне Казахстана мы представляли студенческие работы, показывали наши проекты. Там ко мне вдруг подошла молоденькая девушка, я подумал, что она из нашего региона (смеется), очень похожа на наших девушек. Оказалось, она японский режиссер, снимает своеобразные, фантастические фильмы. Мы с ней разговорились. Я рассказал ей свою идею фильма. Ей это очень понравилось.
Я думал, что это из такого же разряда: поговорили и забыли. Но как только мы приехали с фестиваля, буквально через неделю состоялся видеозвонок. Лиза попросила меня познакомить их с моим продюсером и представила мне Седзо Ичияму. Мы с ним поговорили. В итоге совместный казахско-японский проект реализовался в Алматинской области.
– Я смотрела ваш фильм в Париже на предварительном показе, не имея никакой информации о том, кто его ставил, кто продюсировал. Мне показалось, что это чисто казахский фильм – на фоне наших гор, жители казахского поселка, все события происходят в Казахстане. При чем тут Япония?
– Фильм состоялся благодаря случайной встрече на режиссерском вечере. Нам удалось заинтересовать японцев нашей историей. Конечно, все происходило в Казахстане, и в основе – наша история. Но одну из главных ролей сыграл японский актер Мирай Марияма.
С их стороны была большая финансовая помощь, и они отвечали за продвижение картины, искали дополнительных продюсеров. Но и не только. Мы разрабатывали совместно разные варианты сценария с обеих сторон. Нам также помогали мои студенты. Мы очень старались, чтобы было интересно для их зрителя, для нашего и для мирового зрителя. Это огромный и очень интересный опыт.
У меня уже был опыт работы с японскими продюсерами. С Сано Синдзю мы делали совместно фильм «Перед грозой». Он участвовал в Токийском фестивале, в фестивалях в Евразии. Это невероятно интересно и захватывающе – работать с японцами, наблюдать за их работой, поведением, как будто мы из разных миров…
– Как вам удалось из японского актера сделать казахского героя?
– Мирай Марияма – превосходно подготовленный актер, он специально готовился к нашему фильму. В Токио нанимал учителя для верховой езды, скакал на лошади и посылал нам свои видео. Я показывал их нашим каскадерам, которые что-то поправляли, объясняли какие-то моменты. У нас есть своя специфика, надо знать, как казахские парни ездят на лошади, как держатся в седле, как обходятся с конем, как скачут. Все эти нюансы они ему объясняли. Потом он нанял девушку-казашку, чтобы выучить казахский язык. Три месяца занимался.
– Он действительно выучил казахский язык или как актер просто повторял слова?
– Он все свои диалоги выучил и произношением занимался, он старался говорить правильно. И показывал нам видео. Он очень серьезно готовился. Было удивительно наблюдать, с таким рвением он относится к работе. Очень приятно видеть такое отношение к профессии. Всем известна неимоверная работоспособность японцев. В общем, было безумно интересно.
– Я так поняла, что Мирай – профессиональный танцор, а ездить на лошади он учился специально для вашего фильма. Или он хороший наездник?
– Мне кажется, он раньше немного ездил на лошади, но не профессионально. Он все время консультировался с каскадерами. На съемках практически все делал сам. Но какие-то падения лошади, сложные трюки мы просили делать каскадера. Хотя Мирай хотел все делать сам.
– Как вам работалось с Лизой Такеба?
– Мы с ней работаем в разных специфических стилях. Ее картины и мои были совсем разные. Поэтому вначале мы старались понять друг друга, много обсуждали и до фильма пытались приблизить наши взгляды, чтобы выработать общую стилистику.
Перед съемками мы разделили степень ответственности, решили, кто что должен делать на площадке, чтобы не было неразберихи. И после этого у нас все пошло как по маслу. Что-то она привносила, что-то я. В сценах с Мираем она больше общалась с ним, а во всем остальном – я. Ну и монтаж у нас был немножко разный. Мы делаем один монтаж, они нам предлагают свой, мы опять что-то свое вносим. И так постепенно приходили к единому мнению.
– Вы не сидели вместе на монтаже?
– Нет, я был в Казахстане, она – в Японии. Сейчас технологии позволяют просто сидеть в разных точках планеты, обсуждать какую-то сцену, переставлять, исправлять, отправлять, создавать совместный проект. И мы сделали вариант для японского зрителя, отдельно – международный вариант.
– То есть у вас есть разные варианты фильма для казахского зрителя и японского?
– Небольшая разница по дубляжу. Например, японского актера мы дублируем для казахского проката. Хоть он и старался, но все равно казахи сразу заметят погрешности в произношении. В японском варианте он говорит сам по-казахски. И еще для японского зрителя мы добавили один кадр в конце фильма: показываем, что герой сидит в автобусе, чтобы им было понятнее...
– Вы действительно оттолкнулись от реальной истории?
– Вообще-то, как бы изначально эта история начиналась с картин художника Гали Мырзашева, с его серии под названием «Дорога времени». Я где-то их увидел, и мне понравились несколько картин своей детскостью, необычным мировоззрением, где с одной стороны беззащитность, с другой – объемное пространство. Это был первый толчок к зарождению моей истории.
Потом я услышал из новостей об одной трагедии, когда трех братьев в Алматинской области уничтожили, чтобы украсть их скот, и осталось 12 детей без отцов. Я не знаю точных подробностей дела, но меня это сильно впечатлило. Я представил этих детей и подумал, как жестоко обошлась с ними судьба. Я написал эту идею, потом расширенный синопсис. И в этот момент я забыл про работы Гали Мырзашева. А когда монтировал, чувствую: чего-то не хватает. Долго мучился и однажды утром проснулся и вспомнил, что я отталкивался от картин. Нашел их, и мне показалось, что они там нужны.
– Видели ли японские зрители ваш фильм, какая была у них реакция?
– Он был показан на Токийском фестивале. И кажется, его запускали в прокат, но это совпало с пандемией. Мы попали в сложную череду событий, и это сбило многие планы, показы. Сначала хотели показывать на фестивалях, но все скомкалось. Хотя наша лента была выбрана фильмом, открывавшим Бусанский фестиваль (Южная Корея).
– А когда фильм выйдет в кинотеатрах Казахстана?
– Было несколько попыток организовать премьеру фильма и прокат в Казахстане. Но мы все время попадали под ужесточение санитарного режима. Теперь надеемся, что нам удастся это сделать в октябре.
Огулбиби АМАННИЯЗОВА, Париж, фото предоставлено создателями фильма «Конокрады. Дорога времени»
