(Окончание. Начало в прошлом номере ДК)
Третья же экспедиция отличилась неожиданным поворотом. Именно в свое третье плавание, и это был первый и последний раз, адмирал Чжэн, без колебаний отбросив дипломатическую этику, вступил в противостояние не с бандитами, а с официальными правителями государства, в которое он прибыл. И на то была веская причина.
Еще во время своего первого путешествия флотилия Чжэн Хэ, прибыв с мирной миссией на Цейлон, столкнулась с агрессивно настроенным царем Алагакконару. Враждовавший с соседними странами и грабивший их посланцев по пути в Китай и обратно, Алагакконара вознамерился попросту убить адмирала. Тогда, раскусив замысел цейлонского царя, Чжэн Хэ без колебаний повернул назад. Однако не оставил начатое дело и третье плавание завершил триумфальной победой.
План Алагакконара сводился к тому, чтобы заманить Чжэн Хэ в глубь острова, отняв ценный груз, а заодно перекрыв пути к отступлению. Будучи великолепным стратегом и поняв, что их отрезали от флота, он молниеносно развернул войска и отправил их к кораблям. И заодно отдал приказ гонцам тайно обойти все тропы, где сидела засада, вернуться к кораблям, а офицерам и солдатам наказал биться до конца. А в это же самое время он лично повел двухтысячное войско обходными путями. Штурмом взяв восточные стены города, они прорвались внутрь, где и захватили в плен Алагакконару, его семью и всю челядь. Армия противников была разбита наголову.
По возвращении армады адмирала к родным берегам, власти решили, что Алагакконару и других пленников следует немедленно казнить. Но случилось занятное: император смилостивился над ними и отпустил, посчитав их не более чем невежественными людьми, не знавшими, что такое Небесный мандат на правление. Мало того, им дали еду и одежду, а в семействе Алагакконары отыскали достойного человека, чтобы править государством.
Цейлонские подвиги Чжэн Хэ будут считаться эдакой кульминацией его экспедиций. Отлично понимая это, император Юнлэ не поскупится на щедрые вознаграждения для своего верного подданного. Но в то же время и следующие на очереди путешествия были полны захватывающих событий. Одна Африка чего стоит.
Жираф для его величества
1412 год подходил к самому концу, когда Чжэн Хэ получает новый приказ отправляться с дарами к новым берегам. И именно к старту этой четвертой экспедиции, отплывшей уже в 1413-м, случится значимое событие. Дело в том, что в команду адмирала будет принят переводчик – уроженец Ханчжоу мусульманин Ма Хуань, прекрасно владевший арабским и персидским языками. Ма и станет тем человеком, который в подробностях донесет в своих рассказах детали о последующих грандиозных плаваниях китайского флота, сохранив ценные сведения для следующих поколений.
Вот, к примеру, как он описал рацион моряков (явно, к слову, не страдавших, в отличие от своих европейских коллег, от цинги): в пищу они употребляли «лущеный и нелущеный рис, бобы, зерна, ячмень, пшеницу, кунжут и все виды овощей… Из фруктов у них были персидские финики, сосновые орешки, миндаль, изюм, грецкие орехи, яблоки, гранаты, персики и абрикосы…»; «многие люди делали смесь из молока, сливок, масла, сахара и меда и ели это».
Во время четвертой миссии Чжэн Хэ походя захватит в плен некоего Секандара – главаря повстанцев, который имел оплошность выступить против признанного Китаем и связанного с ним договором о дружбе царя государства Семудера на севере Суматры – Заина аль-Абидина. И заодно доставит из плавания иностранных послов аж из тридцати держав. Надо сказать, что восемнадцать из них Чжэн Хэ возьмет в свой следующий – пятый по счету – поход. Возьмет, чтобы обратно развезти их по домам, при этом под завязку нагрузив этих товарищей изысканными и дорогими подарками. Мысли же самого адмирала были уже далеко – в этот раз курс его лежал к неизведанным берегам Африки.
Оказав по пути сопротивление очередным выскочкам и обогнув Африканский Рог, флотилия причалила к Могадишо (Сомали), где уроженцам Поднебесной перво-наперво явилась чудная картина: они увидели, как за неимением древесины темнокожий люд складывает дома из камней, при этом ни много ни мало в целых четыре, а то и пять этажей.
По прибытии из этого путешествия адмирала ждало разочарование. Чжэн Хэ вез императору, как он сам посчитал, особо ценную дань. Леопарды, львы, зебры и совсем уж диковинные жирафы должны были, по идее, произвести на правителя неизгладимое впечатление. Однако, как ни странно, подобные подарки оставили того почти равнодушным. Ну действительно, что было делать с этим зоопарком императору, у которого и у самого дел государственных было к тому времени невпроворот. А тут еще и неунывающий его любимец адмирал, отправившись вскоре в свое шестое путешествие, и опять на Африканский континент, вновь ничтоже сумняшеся преподнес ему новое пополнение к уже имеющимся четвероногим собратьям.
Одним словом, досада императора была велика, а дальнейшее продолжение походов великой флотилии оказалось под большим сомнением.
Загадки и домыслы
Видимо, понимая, что исход близок, перешагнувший шестидесятилетний рубеж адмирал перед отплытием в последнюю экспедицию, когда правление было уже в руках Сюаньдэ, внука Юнлэ, приказал выбить две надписи в порту Люцзяган (близ Тайцана) и в Чанлэ (провинция Фуцзянь) – своего рода эпитафии, в которых подводились итоги большого пути.
…Отпечатка, который китайцы оставили в Африке, сегодня, разумеется, никак не проследить. Однако и сомнений в успешных африканских экспедициях Чжэн Хэ у историков нет. Этих самых сомнений и споров у специалистов хватает по другому поводу. Так, кое кто из них, в частности командир подводной лодки, отставной британский офицер Гэвин Мензис, уверяет в своей книге, что адмирал сумел опередить самого Колумба, приплыв к берегам Америки раньше него.
Впрочем, доводы британца по большей части признаются как несостоятельные. А еще ряд экспертов доказывает, что Чжэн Хэ, как минимум, располагал надежными и достоверными данными о Европе. Здесь необходимо учесть, что установление подлинности событий крайне осложнено тем, что официальная информация о двух последних плаваниях китайской флотилии, которые, по всей вероятности, и стали самыми дальними, была, к сожалению, полностью уничтожена.
Надо отметить, что и уход из жизни блистательного адмирала также овеян загадками – это случилось то ли во время последнего его седьмого плавания, то ли вскоре после возвращения из него. В сегодняшнем Китае принято считать, что он как настоящий моряк был похоронен в океане, а кенотаф в Нанкине был возведен лишь как условное место почитания.
Так или иначе, но факт остается фактом – дипломатические заморские миссии с уходом Чжэн Хэ прекратились на века. Списанные корабли почили в порту, а в Поднебесной было позабыто, как строить великолепные баочуани. Дальние морские плавания китайцы возобновят гораздо позже, да и то весьма фрагментарно.
И все же зачем?
Так почему же имя легендарного флотоводца так долго находилось в забвении? Что стало причиной столь вопиющей несправедливости? Лишь в начале прошлого столетия западные ученые обнаружили упоминания об этих плаваниях в хрониках императорской династии Мин и задались закономерным вопросом: зачем было создана столь впечатляющая по своим масштабам флотилия? Миссия с целью торговли была сразу отвергнута как несостоятельная – ведь страны Южных морей и Индийского океана были связаны морской торговлей с Поднебесной еще во времена династий Тан и Сун (618-1279 гг.).
Может, тогда покорение новых земель? С одной стороны, китайская империя испокон веков стремилась расширить свои земли, и те же корабли Чжэн Хэ доверху были упакованы оружием. Не было нехватки и в хорошо обученных воинах. Но если посмотреть с другой точки зрения, то на протяжении всей истории жители Китая расселялись по дальним странам мирно, образовывая диаспоры и не испытывая какой бы то ни было необходимости в колонизации. Факт остается фактом: китайцы никогда не предпринимали морских завоевательных походов. И если подношения, которые флотилия адмирала везла назад ко двору, привычно трактовались как дань, то ведь и их поступление закончилось аккурат в тот момент, когда армада возвратилась в родную гавань.
Нет, миссия Чжэн Хэ не имела ни военного, ни агрессивного характера. Да и трюмы кораблей Чжэн Хэ, все же более чем оружия, полны были великолепного фарфора, изысканных шелков и прочих сокровищ в дар чужеземным правителям для свидетельства величия императора. Вполне возможно, что в то время деятельному Юнлэ, вознесенному на трон дворцовым переворотом, всего лишь не хотелось сидеть сложа руки и ждать, пока данники сами явятся к нему на поклон.
Версий предостаточно, и еще одна заключается в том, что империя в те годы просто потеряла интерес к морским плаваниям и, как следствие, к новым открытиям. Но здесь, надо сказать, дело было вовсе не в интересе. В тот момент перед Китаем просто-напросто встал судьбоносный выбор: где важнее – на суше или море – защищать свои обширные территории. На то и другое мощностей однозначно не хватало, и под конец эпохи Чжэн Хэ именно суша взяла верх, а прибережье осталось практически неприкрытым…
Как бы там ни было, разбираться придется и дальше. Однако доблестный мореплаватель, вне сомнения, так и останется для своего государства единственным великим флотоводцем, открывшим, пусть и неожиданно, этому миру Поднебесную.
Анастасия СЛИВИНСКАЯ
