Очередное заседание Высшего Евразийского экономического совета прошло в Санкт-Петербурге в узком и расширенном составах с участием лидеров пяти государств – членов Евразийского экономического союза, действующего с 2015 года. В повестке заседаний были обозначены приоритеты работы ЕАЭС на 2026 год, вопросы функционирования общего рынка, устранения сохраняющихся изъятий и дальнейшее развитие внешнеэкономической повестки Союза.
Обсуждение показало, что спустя почти десятилетие с момента создания ЕАЭС интеграция вступает в этап, когда ключевое значение приобретает не институциональное оформление, а практическая эффективность принятых решений и их влияние на экономику государств-участников. Отдельное внимание было уделено подготовке следующего заседания ВЕЭС, которое состоится в Астане, что подчеркивает активную роль Казахстана в формировании евразийской интеграционной повестки, о чем заявил Касым-Жомарт Токаев.
О том, насколько Евразийский экономический союз готов перейти от институциональной завершенности к устойчивым экономическим результатам, а также о роли Казахстана в адаптации интеграции к меняющейся мировой экономике, мы поговорили с Майклом Эмерсоном, старшим научным сотрудником Центра европейских политических исследований (CEPS).
Фото: x.com/Michael1254O
– В ходе заседания Высшего Евразийского экономического совета была подчеркнута необходимость повышения практической результативности ЕАЭС. Как вы оцениваете текущее состояние Союза с точки зрения соотношения институциональной архитектуры и реального экономического содержания?
– Евразийский экономический союз можно охарактеризовать как институционально сформированный проект, находящийся в стадии экономической донастройки. Регулярные заседания Высшего Евразийского экономического совета в узком и расширенном форматах, подтверждают политическую устойчивость Союза и его закрепленность на уровне глав государств.
При этом ключевой вызов сегодня связан не с архитектурой институтов, а с их практической эффективностью. Интеграция выходит на следующий этап, когда внимание смещается с создания новых механизмов на их реальную работу в экономике – именно такой акцент последовательно просматривается в позиции Казахстана.
Дальнейшая эволюция ЕАЭС зависит от способности обеспечивать измеримые результаты для бизнеса: предсказуемость правил, равные условия конкуренции и устранение барьеров. Продвижение этой повестки со стороны Казахстана усиливает экономическую логику интеграции и повышает доверие к Союзу как к прикладному инструменту развития.
– Президент Казахстана акцентировал внимание на необходимости устранения барьеров и развития внутреннего рынка ЕАЭС. Насколько Союз способен отвечать этим задачам в условиях изменения торговых потоков в Евразии?
– Принципиально важно, что наличие барьеров и изъятий внутри ЕАЭС было прямо зафиксировано на уровне Высшего Евразийского экономического совета. Это означает признание проблемы на высшем политическом уровне и создает основу для ее системного решения, а не точечных корректировок.
На фоне трансформации евразийской торговли значение этого вопроса возрастает: усиливается конкуренция за рынки, логистику и инвестиции, и любые внутренние ограничения напрямую снижают конкурентоспособность интеграционного пространства. В этих условиях барьеры перестают быть технической деталью и превращаются в фактор стратегического отставания.
Настаивая на практическом демонтаже ограничений, Казахстан предлагает адаптационную модель развития ЕАЭС, ориентированную на снижение издержек и расширение внешних возможностей участников. Такой подход делает позицию Казахстана системной и нацеленной на долгосрочную устойчивость и релевантность Союза.
– Одной из тем заседания ВЕЭС стало расширение внешних торговых связей, включая соглашение ЕАЭС с Индонезией. Как вы оцениваете значение таких договоренностей?
– Соглашение между ЕАЭС и Индонезией, предусматривающее беспошлинный режим для значительной части товаров, является одним из наиболее значимых внешнеэкономических шагов Союза за последнее время. Индонезия с населением более 270 млн человек и статусом одной из крупнейших экономик Юго-Восточной Азии придает этим договоренностям практический, а не символический характер.
Такие соглашения расширяют географию экспорта, снижают концентрацию торговли и подтверждают ориентацию ЕАЭС на открытую модель интеграции, встроенную в глобальные торговые процессы.
Для Казахстана эти договоренности имеют особое значение, поскольку соответствуют стратегии диверсификации рынков и усиливают прикладную ценность евразийской интеграции для национальной экономики.
– Как участие Казахстана в ЕАЭС сочетается с развитием отношений с ЕС, Китаем и другими внешними партнерами?
– Казахстан демонстрирует модель, при которой участие в региональном интеграционном объединении не подменяет внешнеэкономическую стратегию, а дополняет ее. Это четко прослеживается как в официальных заявлениях, так и в практической политике, обсуждаемой в рамках ВЕЭС.
Членство в ЕАЭС формирует общие правила и обязательства, однако Казахстан последовательно подчеркивает важность открытости Союза и его сопряжения с внешними рынками. Такой подход снижает риски избыточной зависимости от одного интеграционного контура и повышает устойчивость экономики в условиях внешней нестабильности.
Именно сочетание интеграции и открытости позволяет Казахстану выполнять связующую функцию между различными экономическими пространствами. Это усиливает его роль как транзитной, торговой и инвестиционной площадки в Евразии и повышает стратегическую значимость страны в более широком региональном контексте.
– Как вы оцениваете устойчивость экономической стратегии Казахстана в условиях трансформации глобальных логистических и энергетических цепочек?
– Фокус на транспорте и логистике в ходе заседаний ВЕЭС отражает осознание глубинных изменений в глобальных цепочках поставок. Для Казахстана, обладающего значительным транзитным потенциалом, эти изменения имеют не абстрактный, а прикладной характер и напрямую влияют на экономическую стратегию.
Казахстанская модель адаптации строится на постепенном развитии альтернативных маршрутов и диверсификации направлений. Такой подход не предполагает резких экономических или политических маневров, но позволяет снижать уязвимость перед внешними шоками и перераспределять риски.
Это свидетельствует о высокой степени предсказуемости политики. В условиях неопределенности именно последовательность и поэтапность становятся ключевыми факторами устойчивости, и Казахстан демонстрирует именно такую модель поведения.
– Видите ли вы Казахстан в роли одной из ключевых координирующих и стабилизирующих стран Центральной Азии?
– Роль Казахстана в Центральной Азии целесообразно рассматривать через призму институциональной устойчивости и предсказуемости, а не доминирования. Регулярное участие страны в ключевых евразийских форматах и готовность принимать у себя важные заседания, включая проведение ВЕЭС в Астане 28-29 мая следующего года, являются индикаторами доверия со стороны партнеров.
Предоставление площадки для диалога, продвижение прагматичной повестки и ориентация на экономические результаты формируют стабилизирующую функцию. Казахстан последовательно выстраивает эту линию, избегая конфронтационной риторики и делая ставку на координацию интересов, что особенно важно для региона в условиях внешней турбулентности.
